Упрощенная HTML-версия
Шаг за обочину. 50х50
296
Что же было вне нормы? Безотчетный гуманизм, добро-
та, привязанность к родному дому, бескорыстие, нравствен-
ность. Причем не облегченные в некую специфическую цель.
Бывает гуманизм по заказу, доброта на определенный мо-
мент. Но вот просто так, как кодекс, как жизненная норма, –
это уже казалось странным.
Есть удачливые страны и есть неудачливые, есть народы,
которым везет и которым не везет. Я был в разных странах
и видел разную старость. Видел старость обеспеченную,
старость с большими деньгами, с людьми, которые зависят
от твоего наследства. Это одно. И я вижу наших стариков. Ка-
кая тут может быть оценка? Страшнее их бедности, неустро
енности может быть только одно – одиночество духовное.
С ними никто не разговаривает, их никто не слушает. Они
просто ожидают смерти, готовятся к ней. Я знал одну ста-
ренькую женщину, которая всегда ходила в хорошем тонком
белье. У нее была маленькая пенсия, и тем не менее на это
она денег не жалела. Ей говорили: ты уже старая женщина,
зачем тебе это? Она отвечала: «Когда меня привезут в боль-
ницу, я хочу, чтобы я выглядела хорошо». Понимаете, какими
категориями они мыслят?
– Вам не кажется, что в «галинских» стариках присутст
вует синдром маленького человека? Почему они не со‑
противляются хамству, напору наглости?
– Это синдром не маленького человека, а советского че-
ловека. Это наша рабская привычка к терпению, наша за-
висимость от обстоятельств, а главное – отсутствие личной
свободы. Совершенно непостижимая вещь для наших стари-
ков – личная свобода.
А мы сами ее знаем? Мне кажется, что некий живучий ви-
рус поразил мозг людей двадцатого века, и имя ему – идео-
логия. Лет через триста, а может быть, и раньше, найдется